такая хрень. пожалел что пошел

Leica



Nikon



Canon

Представим себе, что по одной и той же местности идут три человека разных сословий. Один - горожанин, наслаждающийся заслуженным отпуском. Другой - профессиональный ботаник. Третий - местный фермер. Первый, горожанин, - что называется, реалист, человек прозаический, приверженец здравого смысла; в деревьях он видит деревья, а карта сообщила ему, что эта красивая новая дорога ведет в Ньютон, где можно отлично поесть в одном месте, рекомендованном ему сослуживцем. Ботаник смотрит вокруг и воспринимает ландшафт в точных категориях растительной жизни, в конкретных видовых терминах, характеризующих те или иные травы и деревья, цветы и папоротники; мир флегматичного туриста (не умеющего отличить дуб от вяза) представляется ему фантастическим, смутным, призрачным, подобным сновидению. И наконец, мир местного фермера отличается от остальных двух тем, что он окрашен сильной эмоцией и личным отношением, поскольку фермер родился здесь, вырос и знает каждую тропку: в теплой связи с его будничным трудом, с его детством тысяча мелочей и сочетаний, о которых те двое - флегматичный турист и систематик-ботаник - даже не подозревают. Нашему фермеру неведомо, как соотносится окружающая растительность с ботанической концепцией мира; ботанику же невдомек, что значит для фермера этот хлев, или это старое поле, или тот старый дом под тополями, погруженные, так сказать, в раствор личных воспоминаний, накопленных за целую жизнь.

Таким образом, перед нами три разных мира - у троих обыкновенных людей разные реальности; и, конечно, мы можем пригласить сюда другие существа: слепца с собакой, охотника с собакой, собаку с хозяином, художника, блуждающего в поисках красивого заката, барышню, у которой кончился бензин... В каждом случае этот мир будет в корне отличаться от остальных, ибо даже самые объективные слова "дерево", "дорога", "цветок", "небо", "хлев", "палец", "дождь" вызывают у них совершенно разные ассоциации. И эта субъективная жизнь настолько интенсивна, что так называемое объективное существование превращается в пустую лопнувшую скорлупу. Единственный способ вернуться к объективной реальности таков: взять эти отдельные индивидуальные миры, хорошенько их перемешать, зачерпнуть этой смеси и сказать: вот она, "объективная реальность". Можно почувствовать в ней привкус безумия, если в окрестностях прогуливался сумасшедший, или совершенно изумительного вздора - если кто-то смотрел на живописный луг и воображал на нем миленькую пуговичную фабрику или завод для производства бомб; но в целом эти безумные частицы затеряются в составе объективной реальности, который мы рассматриваем в пробирке на просвет.

Владимир Набоков. «Превращение» Франца Кафки

кто не смог посмотреть семинар онлайн
очень много интересных обновлений

Обзор Capture One Pro 8.2. Новые возможности. Александр Свет from Profileschool on Vimeo.

Алексей Иванов: Ненастье

www.labirint.ru/books/478143/

Тема патриотизма последние годы стала центральной в идеологической политике Кремля.

читать дальшеТе, кто поддерживает присоединение Крыма, кто верит, что в Киеве правит «фашистская хунта», что на Донбассе воюют исключительно местные добровольцы, что при Владимире Путине Россия укрепилась и встала с колен, что Запад мечтает развалить Россию, что поэтому надо наращивать гонку вооружений и изолировать страну, что только Путин спасает страну от гибели – те патриоты. Те же, кто считает аннексию Крыма незаконной, кто обвиняет Кремль в посылке войск и оружия на восток Украины, кто критикует Путина за авторитаризм, требует сменяемости власти, кто открыто обсуждает коррупцию в путинском ближайшем окружении, кто выступает за дружеские отношения с Западом, требует оставить в покое Украину, немедленно прекратить там войну – те национал-предатели и «пятая колонна».

Как заявил на последнем Валдайском форуме первый зам главы администрации российского президента Вячеслав Володин, современная Россия не может существовать без Путина. Он сообщил, что «россияне хорошо понимают, что атаки на Путина – это атаки на Россию». И больше того: «Есть Путин – есть Россия. Нет Путина – нет России». Таким образом, сама критика Путина, причем любая – это, в такой логике, удар по всей России, по самому ее существованию. Автоматически – любой критик Путина, при таком понимании положения дел, становится врагом не только Путина, но и самой России.

Сам Владимир Путин видит мир схожим образом. На Валдайском форуме 2013 года он потребовал от всех участников внутренних политических дискуссий патриотизма – «в самом чистом значении этого слова». Ведь «слишком часто в национальной истории вместо оппозиции власти мы сталкиваемся с оппозицией самой России».

Кремлевская версия патриотизма, как полной поддержки политики власти и всех ее решений, как новой мобилизации вокруг главы государства в духе прежних «самодержавия, православия и народности» (формула графа С. Уварова середины 19 века), как видно по опросам, разделяется более чем 80% населения страны, несмотря на нарастающие экономические проблемы, стагнацию и нарастающее отставание страны от мировых лидеров.

Означает ли столь массовая поддержка, что именно такая – великодержавная, самодержавная, милитаристская, традиционалистская, антилиберальная, враждебная к творческой свободе и инновациям, версия патриотизма – является в России единственно законной в глазах народа и единственно исторически правильной?

Вовсе нет – патриотизм так же вариативен, как и все остальное. Сегодняшнее меньшинство может выиграть исторический спор у сегодняшнего подавляющего большинства. Стремление властей выдать себя за всю Россию, и свою политику за единственно верную и соответствующую интересам России, вполне понятно и привычно для нас, но в истории России не раз бывало так, что доминирующая версия патриотизма как раз и приводила государство к краху. Так было по итогам правления Николая Первого в середине 19 века, а затем в 1917 и в 1991 годах. Во всех трех случаях официальная версия патриотизма объявлялась единственно верной, а альтернативы объявлялись враждебными и даже предательскими. И все три раза с треском провалился именно господствующий вариант патриотизма.

В толковом словаре Владимира Даля патриот определяется как «любитель отечества, ревнитель о благе его». Это очень точное определение, как всегда у Даля. Патриоты, как сторонники начальства, так и его острые критики, искренне любят Россию, и радеют при этом о ее благе. Что их глубоко разделяет – так это представление о том, что именно есть благо для России. От этого и зависит понимание того, что именно есть в данное время патриотизм.

Для нынешнего издания официальных патриотов, патриотизм – это авторитарная, персоналистская, несменяемая власть, монополистический госкапитализм, где основные богатства достаются бюрократии, а самые жирные куски прилипают к рукам тех, кто близок к президенту, это приоритетное развитие ВПК и силовых структур, в ущерб гражданским секторам и развитию человеческого капитала, это подавление инакомыслия и творческой свободы, изоляция от Запада, сакрализация власти, ее полное господство над обществом и экономикой. Все это называется «Великая Россия» и апеллирует к имперским (уже дважды провалившимся за последние сто лет) образцам прошлого.

Для их критиков, патриотов – либералов, благо России – это, прежде всего, ее экономическое и социальное процветание, богатство и благополучие ее народа. Достижение процветания требует, по их мнению, мирной внешней политики, добрых отношений с передовыми странами, надежной защиты собственности, низких налогов и поощрения предпринимательства и конкуренции, верховенства права, снижения военных и прочих силовых расходов, роста вложений в здоровье, образование и науку, демократической сменяемости и подотчетности исполнительной власти, децентрализации и культурной терпимости. Их идеал: «Свободная Россия».

За каждой из версий патриотизма стоит своя коалиция интересов. За великодержавной и авторитарной версией стоят сегодня коррумпированная сверху донизу бюрократия, силовики, генералы ВПК, монополии, зависимые от государства слои населения, которые боятся, что при переменах будет еще хуже.

Коалиция либерального патриотизма намного слабее – в нее входят малый и средний бизнес, интеллигенция, НКО, лица свободных профессий. Так объясняется соотношение 80 на 20, подкрепляемое ударной пропагандой официального патриотизма и выборочными репрессиями.

Коалиция «великороссов» нацелена на проедание и перераспределение в свою пользу кажущихся бесконечными природных ресурсов России, и обогащение на них. Для того, чтобы молчал застойно бедный народ, и нужна идеология вечно осажденной крепости, в которой «не до жиру» (потому державники принялись осуждать ценности «общества потребления»). Эту систему метко описал историк В. Ключевский: «Государство пухло – народ хирел».

Коалиция патриотов «свободороссов» призывает опираться на деловую и творческую инициативу народа, стабильно повышать его уровень жизни, ограничивая и сокращая аппетиты государства. Патриотизм первых – это патриотизм господствующих бюрократов, патриотизм вторых – патриотизм свободного народа.

Коалицию патриотов — державников полностью устраивает нынешнее положение дел. Патриоты — либералы выступают за перемены — в интересах подлинного развития страны, в интересах большинства россиян. Эту дилеммы хорошо выразил русский философ Владимир Соловьев (конец 19 в.): «Существуют глубокие различия «между требованиями истинного патриотизма, желающего, чтобы Россия была как можно лучше, и фальшивыми притязаниями национализма, утверждающего, что она и так всех лучше».